Четверг, 24 Декабря 2015 12:32

 

Рубен Арамович, российско-турецкие экономические отношения в последние годы сблизились до степени, позволяющей многим коллегам предрекать скорое разрешение карабахской проблемы в ущерб интересам армянства по примеру договоренностей между Москвой и Анкарой 1921 года. Сбитый турками Су-24, как-то не укладывается в эту логику. Какими представляются реальные причины подобного шага Вам?        

 

Начиная с 90-х, я призывал и продолжаю призывать не путать торгово-экономические отношения России и Турции с геополитикой и тем более геостратегией. В первом случае все обстояло благоприятно, а объемы товарооборота в $20 млрд. стороны намеревались довести до 100 млрд. В геополитическом и геостратегическом смысле Россия и Турция оставались соперниками, потому что имеющиеся между ними геополитические проблемы:

Южный Кавказ, Балканы, проливы и в последние годы Ближний Восток никуда не делись. Кроме того, эти страны исторически были и остаются соперниками на огромном евразийском пространстве. Нужно учитывать и наличие тюркоязычного населения в России, и создание тюркоязычных государств Центральной Азии, Азербайджана, и неопантюркистскую политику Турции в их отношении. Иными словами, все последние годы Турция и Россия, прекратив огонь, продолжали сидеть в окопах. И пока молчали пушки, шла торговля. И именно стремительные изменения в геополитике на Ближнем Востоке привели к обострению отношений между Москвой и Анкарой.

 

Вы имеете в виду появление достаточно мощного российского военного присутствия на южных рубежах Турции? 

 

Разумеется. Именно размещение Москвой дополнительного контингента и нанесение ударов по позициям ИГИЛ в Сирии круто изменило геополитическую ситуацию на Ближнем Востоке. На южных границах Турции появился новый сильный и главное активный игрок. Уверен, что в турецком Генштабе, быстренько проанализировав ситуацию, поняли, что российские ВС, граничащие с ними ранее где-то ближе к северу, теперь оказались и на юге. То есть, произошло резкое изменение в военно-геополитической обстановке вокруг Турции, исторически продолжающей воспринимать Россию как единственную державу, способную угрожать ее безопасности. Именно это изменение и стало причиной резкой реакции Турции, ее ответом в виде сбитого российского бомбардировщика.

 

А почему, на Ваш взгляд, ответ был дан именно в такой форме?

 

Думаю, что этот шаг был глубоко продуман на самых верхах турецкого руководства. Уверен, что в этом решении, безусловно, сыграл и свою роль Генштаб турецкой армии. Провокация имела своей целью оказание давления на Россию с дальнейшим свертыванием ее активности, выводом российских военных из Сирии. Именно этим объясняется тот факт, что сразу же после уничтожения российского самолета, турки обратились к НАТО. Иными словами, за этой провокацией стоял холодный стратегический расчет в направлении начала процесса сужения военных возможностей и окончания российской операции в Сирии. 

 

Да, но озвученное вслед за этим Сергеем Шойгу намерение “дойти до Евфрата”, т.е. “столицы” ИГ Ракки, мало говорит об этом…

 

Многие воспринимают реакцию Москвы на сбитый Су-24 в духе “это не понравилось Путину”, и я не исключаю, что эмоциональность иногда бывает и в политике. Но, при этом, ее никогда не бывает в геополитике. Россия же восприняла произошедшее отнюдь не так, как надеялись турки. Результат – усиление контингента в Сирии за счет размещения ЗРК С-300 и С-400, причем, отнюдь не только с целью защиты своей авиации.     

 

Вы не считаете, что подобный ответ, в принципе, был прогнозируем?

 

Я так не думаю. Сбивая российский самолет, турки учитывали ситуацию в мире, обострение отношений России с США и Европой, ситуацию на Украине. Это был глубокий геополитический расчет, оказавшийся в конце-концов просчетом.     

 

Создается впечатление, что Россию постепенно загоняют в угол. На Западе не извлекли уроков из истории, Россия ведь может пойти и ва-банк, и тогда мало никому не покажется…

 

Поколение западных лидеров, начиная от Обамы и кончая Меркель, в отношениях с Россией допустило просчет стратегического характера, последствия которого будут еще долго ощущаться. Эта принципиальная ошибка состояла в изолировании Москвы от decision making в мире на самом высоком уровне, которая и привела к нынешней ситуации. К сожалению, на Западе не нашлось лидера киссинджеровского мировосприятия, который бы попытался воспользоваться ситуацией сложившейся после 1991 года. Москву следует просто воспринимать такой, какая она есть, и включать в решение проблем и вопросов, скажем в той же Украине и Сирии, других крупных точках противостояния между Россией и Западом. Подобная политика действительно ведет Россию к изоляции и воспринимается ее элитой весьма негативно. И в случае ее продолжения, действительно, нельзя исключать трансформирования российской внешней политики, скажем так, в более наступательную. Однако, на мой взгляд, недавняя встреча Джона Керри с Сергеем Лавровым и Владимиром Путиным создает возможность для стратегического поворота в политике Запада в отношении России. Москва уже добилась от Керри заявления о нежелании США изолировать Россию, хотя Обама всего несколько месяцев назад говорил прямо противоположное. И достигнутые в Москве договоренности должны быть осмыслены, как в Белом доме, так и в Кремле. И надеюсь, что это приведет к пересмотру процесса изоляции России, что, несомненно, будет исходить из интересов всего мира.

 

Москва неоднократно обозначала перед Западом “красными линиями” постсоветское пространство и часть Ближнего Востока как зону своих интересов. Однако, на примере Сирии и особенно Украины мы видим, что США и НАТО демонстрируют полное пренебрежение к этим интересам. Новая намечающаяся “перезагрузка” изменит отношение Вашингтона и к “красным линиям”?

 

Важными вехами противостояния США и России стали 2008 и 2015 гг. В 2008-м имел место конфликт с участием Грузии, в 2015-м произошло размещение дополнительных российских сил в Сирии. Стремление США расширить свою экспансию за счет территории бывшего СССР действительно просматривается, конечно, не так решительно как хотелось бы представителям правящих элит Восточной Европы. И в 2008-м этот процесс был несколько замедлен и даже приостановлен Россией применением армии, однако, позднее вновь возобновлен событиями в Украине. В 2015-м Москва ответила размещением войск на очередную попытку Запада переступить через ее “красные линии”. На мой взгляд, если бы этого не произошло, процесс изоляции России продолжался бы с еще большей интенсивностью. И, на мой взгляд, озвученное Керри заявление об отказе от намерения изолировать Россию – итог начавшейся 30 сентября воздушной операции против ИГИЛ на Ближнем Востоке. В свете вышеперечисленного считаю, что процесс изоляции России останавливается исключительно посредством применения ее ВС. Россия исторически была сильна в периоды применения своей армии, в мирное время российская дипломатия практически всегда теряла свои позиции.           

 

Собственно, с 19-го века мало что изменилось. Конкуренция России с Западом, борьба за проливы, Турция в роли инструмента в руках Запада по сдерживанию России…

 

По большому счету да, за исключением одной принципиальной разницы – Турция сегодня является частью НАТО. Это в корне меняет ситуацию.

 

Конфликт вокруг Нагорного Карабаха также является одной из перечисленных Вами горячих точек соприкосновения интересов России и Запада. И особенно в последнее время его очень легко разогреть…

 

В стратегическом смысле такой опасности я не вижу, учитывая, что его разогрев приведет к болевым ощущениям во всей глобальной политике. Судьба мира не решается в Карабахе, а сейчас идет Большая игра.

 

Она не решалась и в Абхазии с Южной Осетией…

 

Да, но война 08.08.08 стала возможна вследствие прямого ущемления непосредственных интересов России, меж тем как в карабахском конфликте этого нет, поскольку Москва является лишь гарантом сохранения статус-кво. Но в тактическом плане какие-то обострения ситуации вокруг Арцаха, конечно же, возможны, особенно на фоне авантюристической политики Эрдогана, который попытается использовать Карабах для дополнительного давления на Россию. Но я надеюсь, что существующее руководство Азербайджана, более или менее понимая ситуацию, на такую авантюру не решится и игрушкой в руках Турции не станет. Хотя и особых ожиданий от переговорного процесса по Карабаху после встречи президентов в Берне у меня нет, особенно на фоне глобального противостояния совершенно в иных точках мира.

 

Куда ведет мир это противостояние, какой глобальный процесс наиболее точно его отражает?

 

Идущий сейчас процесс эрозии однополярного и создания многополярного мира. То есть позиции США как гегемона постепенно расшатываются, в том числе вышеперечисленными усилиями России. И довольно грубая политика США по изолированию России, в общем-то, не отвечает общемировым реалиям, и не соответствует потенциалу Запада и России, которая, не смотря ни на что, сейчас на подъеме. Россия сейчас повторяет путь СССР конца 30-х гг. прошлого века. В течение последних лет создается военный потенциал новой России. Это стратегический вопрос, позволяющий России играть мускулами и защищать свои интересы. Разваливая СССР, на Западе, конечно, ожидали подобного сценария. И тот же Бжезинский неоднократно требовал доведения до победного конца процесса развала СССР развалом России. Но тогдашние руководители США, упоенные победой в “холодной войне”, исключали возрождение СССР в виде другой России. Но мы видим, что они ошибались.

 

Антироссийские деятели связывают это исключительно с личностью Владимира Путина, который кругом и во всем виноват по принципу “А вот не будет Путина, не будет и Россия стоять на пути западной демократии во всем мире”. Ваше мнение?

 

Я так не думаю. Я воспринимаю появление Путина как закономерность. В такой стране как Россия, имеющей отнюдь не только географические масштабы, элита не могла не выставить фигуру, которая взяла бы на себя функции восстановления позиций России в мире.

 

Чем Вам запомнился уходящий год?

 

Как для историка, специалиста по проблеме Геноцида армян 2015-й, конечно же, запомнился обширными важными мероприятиями, посвященными его 100-летию. Как для ученого, занимающегося изучением Геноцида армян, эта работа в 2015-м продолжалась и, в общем-то, была довольно плодотворна. Для меня важное значение имела проведенная нами 15-16-го октября крупная международная конференция по проблеме Геноцида с участием 120 докладчиков, из которых около 25 представляли зарубежные научные центры. Мероприятие стало первым из числа мероприятий, на которых на высоком уровне довольно предметно обсуждался вопрос получения армянами компенсаций за потерянную родину. То есть научное сообщество Армении уже сейчас на научном уровне ставит вопрос об изыскании способов и методов получения репараций за Геноцид. Это новый, серьезный уровень изучения проблемы Геноцида, исходящий из интересов армянства.