Пятница, 19 Апреля 2013

В феврале Вы заявили,
что Минская группа ОБСЕ исчерпала свои возможности в решении
нагорно-карабахского конфликта. Существует ли иная альтернатива переговорному
процессу в рамках минского формата сегодня?

 

Я всего лишь выразил оценку реальным достижениям Минской
группы. Эта оценка действительно не очень положительная, но с другой стороны
факт существования переговорного формата наверно способствует снятию
дополнительного напряжения. Но давайте рассмотрим последние достижения группы –
Мадридские принципы оказались не приемлемыми как минимум для одной из сторон конфликта.
Несмотря на усилия переговорщиков, в последнее время, особенно в период
президентской избирательной кампании в Армении, азербайджанская сторона опять
проводила провокационные операции. Первым и решающим моментом, который
препятствует мирному урегулированию конфликта и переговорному процессу,
является отсутствие одной из непосредственно заинтересованных сторон в этом
формате. Если все осознают реальность существования государства де-факто,
которым является НКР, думаю, что стоит, наконец, признать статус участника
переговоров также за Степанакертом. Есть еще ряд стран, безопасности которых непосредственно
угрожает данный конфликт. Турция и Иран находятся практически по соседству.
Анкара способна существенно повлиять на политические процессы в Баку. А Тегеран
может также участвовать в переговорах, прекрасно понимая источники, лежащие в
основе конфликта.

 

На "круглом
столе", посвященном 25-й годовщине движения за воссоединение Нагорного
Карабаха с Арменией Вы отметили, что единственным способом урегулирования НКК
является признание независимости Нагорного Карабаха. Речь идет о признании
существующих реалий Арменией или же всего международного сообщества? К каким
последствиям это может привести?

 

С 2008 года, после признания сначала Косово Западом, а впоследствии
Южной Осетии и Абхазии Россией, мы находимся в совершенно другой, новой
ситуации. Думаю, президент Серж Саргсян знает, что в определенный момент у
Армении не будет иного выхода, кроме как признать НКР. Тут ситуация довольно
сложная. С одной стороны президент прав, утверждая, что признание Карабаха одной
только Арменией может привести к росту напряженности, и даже к вооруженным
столкновениям. С другой – если предположить, что Армения ждет момента, когда
другие страны признают Степанакерт, то такое может не произойти никогда –
просто потому, что все остальные в свою очередь ждут Армении. В связи с этим я
думаю, что Армения должна все же первой признать независимость Арцаха, но
только тогда, когда будет уверена, что после этого признания на такой шаг решится
Россия и возможно Иран. Потом в аналогичных целях придется опять задействовать
потенциал Диаспоры в странах Запада.

 

В составе
наблюдательской миссии ICES вы присутствовали на февральских выборах в Армении.
Насколько оправданны и обоснованны, на Ваш взгляд, претензии движения
возглавляемого Раффи Ованнисяном?

 

Давайте, не будем делать вид, что не знаем правил
политической борьбы. После проигрыша любой проигравший кандидат будет обвинять
победившего кандидата в фальсификациях. Тем более, если последний является
действующим главой государства. А если Вы спрашиваете про мои личные
наблюдения, скажу, что, во-первых, обстановка в день голосования была
совершенно спокойная, что нетипично в случае фальсификаций; во вторых –
наблюдатели не обнаружили серьезных нарушений Избирательного кодекса; в третьих
– у президента Саргсяна не появились серьезные соперники. Раффи Ованнисян
поступает в соответствии с правилами PR-игры. Ведь его штаб довольно профессиональный и там почувствовали,
что политик, чтобы стать лидером оппозиции вынужден еще много работать и не
исчезать из СМИ. А с точки зрения СМИ интересные – как правило – жесткие
заявления.

 

Кто из внешних
игроков, и по какой мотивации, по Вашему мнению, в первую очередь заинтересован
в появлении в Армении оппозиционного движения “Революция приветствий?”

 

Единственное, что я могу сказать, это что в Армении нет
предпосылок для внутренних беспорядков и ожесточенной политической борьбы.
Армения не находится на райском острове, а в центре одного из самых
нестабильных регионов современного мира. Кто заказчик? Не знаю, но он,
безусловно, существует. Технологии – даже логотипы,  напоминают сербский «Отпор», цвет - украинских
“оранжевых”. Скорее всего, применяется технология, разработанная Жене Шарпом,
которой пользовался Вашингтон. Конечно, в дестабилизации обстановки в Армении очень
заинтересован и Азербайджан.

 

США и ЕС по некоторым
экспертным оценкам на фоне непоследовательной и нескоординированной политики
России уже начали делать первые шаги по расширению своего скромного влияния на
Южном Кавказе. Какие тенденции, на Ваш взгляд, существуют в этом
направлении? 

 

Я считаю, что Закавказье с точки зрения США является частью
Большого Ближнего Востока, то есть – как сказал Збигнев Бжезински –
«евразийских Балкан». В соответствии с этим регион должен находиться в состоянии
постоянного хаоса, на грани войны. Армения входит в сценарий, тем более, что
является одним из на самом деле немногих союзников Москвы на постсоветском
пространстве. Не случайно в Ереване самое большое американское дипломатическое
учреждение в регионе. США, безусловно, являются одним из основных игроков в
геополитическом раскладе сил Закавказья. В этом плане их роль и масштаб
интересов можно сравниться только с Россией. Есть еще региональные игроки –
Турция и Иран, для которых тоже важен ход событий. Что касается ЕС, я не вижу
потенциала его влияния в регионе. Армения конечно ближе к ЕС, чем остальные
страны из-за многовековых культурных и общественных связей. Не ошибемся, если
скажем, что армяне являются частью Европы и ее идентичности. Но сейчас у
армянской диаспоры больше рычагов влияния на ЕС и отдельные страны Европы, чем
у ЕС в Армении. Естественно, это влияние, связанное с soft power, но, тем не менее, у ЕС
сейчас собственной soft power на Кавказе вообще нет. Нет и hard power. Думаю, вряд ли из
бюджета ЕС смогут выделить больше средств на умирающую программу «Восточное партнерство»;
раньше это было всего лишь 600 миллионов евро, но на все 6 стран – участниц и в
течение 5 лет. В условиях кризиса, скорее всего, только Германия будет способна
вести амбициозную внешнюю политику, но и она не очень заинтересована в Закавказском
регионе.     

 

После президентских
выборов в Армении проблема противопоставления предлагаемого Еревану Таможенного
союза и Ассоциативного соглашения с ЕС приобрела еще большую актуальность, чему
в немалой степени способствовал и визит Сержа Саргсяна в Москву и Брюссель.
Какие возможные сценарии просматриваются в этом направлении?

 

Уверен, что с экономической точки зрения Армения должна
рассматривать вариант, который укрепит ее безопасность. Как я уже сказал – у ЕС
нет инструментов и потенциала. Поэтому, считаю, что Армения скоро начнет
переговоры по поводу вступления в Евразийский Союз в 2014 году. Я удивляюсь,
что многие противники сотрудничества Армении с Россией подчеркивают, что
интеграция невозможная из-за отсутствия общей границы с РФ. В то же время они
мечтают об евроинтеграции, правда, забывая, что ближайшая страна ЕС это …Кипр.
Если получится проект открытия абхазской железной дороги и нормализация
отношений Москва-Тбилиси, Ереван станет совсем близок к России. В то же время
Москва хочет достичь определенных успехов на пути к интеграции постсоветского
пространства, однако, пока сложно рассчитывать на успех переговоров с Украиной.
Поэтому, возможно, что для Армении наступит хороший момент, чтобы добиться
выгодных условий участия в евразийском интеграционном проекте. Если посмотреть
объективно, ЕС исчерпал свой потенциал развития и европейский проект
приостановлен. Евразийский проект только начинается. Правда неизвестно, что из
него получится, но у Армении появился как минимум один явно не излишний
вариант.