Понедельник, 10 Февраля 2014

 Ваши спектакли традиционно собирают полные залы. Не
могу не спросить: а в чем сегодня нуждается современный зритель? Существует
мнение, что зритель с неохотой идет на трагедию.

 

 

Сегодня люди хотят
развлекаться, и их можно понять: жизнь становится очень сложной, причем не в
одной только Армении. Если зритель платит, он не хочет думать ни о чем. Дело не
в том, что мы стали тупее. Нас сделали тупыми. А это – разные вещи.

 

Парадокс: Советский Союз
хотел, но не смог сделать из нас баранов, а вот Запад - смог. Запад нас очень
умно привел к тому, что мы не хотим получать серьезную информацию. Я тоже не
хочу. Я когда смотрю на свою библиотеку, меня страх берет: как я все это
читал?! Как мы могли это читать вообще? Иногда берешь какую-то книжку,
Бальзака, например, и три предложения осилить не в состоянии…

 

Проблема, конечно, лежит и в
социальной ситуации тоже: когда в холодильнике пусто, о Макбете говорить не
имеет смысла.

 

Вы говорите, что Запад сделал из людей баранов. А как
же такие ценности, как свобода или демократия?

 

Как говорил китайский
философ, свобода измеряется лишь величиной нашей клетки. Та свобода, о которой
мы мечтаем, это анархия. Мы не можем сказать, что сегодня в Армении нет
свободы. Мы, к примеру, можем по телевидению ругать президента и министров,
выходить на улицы и выражать свой протест… Вопрос не в этом. Вопрос в том,
можно ли нам быть свободными? Я думаю, что не каждая нация создана для свободы,
как и не каждая нация создана для демократии.

 

Например, я верю в
интеллектульную расовую разницу наций. Я не расист, и пусть псевдоинтеллектуалы
на меня сейчас не набрасываются. Я верю, что как и евреи, армяне – умная нация.
Но я не убежден в том, что мы сделаны для свободы. Свобода – это очень
относительное явление.

 

Мне кажется, мы бы лучше жили
под монархическим строем, потому что вся эта демократия - это не наши игры. Пусть
лучше будет пожизненный король, и мы будем точно знать, на что претендуют его
дети и родственники. 50% отдадим им, 50% - народу. А сегодня что мы видим? Все
рвутся к стулу, все рвутся к деньгам.

 

Интересно, а согласны ли Вы с тем, что театр в первую
очередь должен выдавать коммерческий продукт?

 

Конечно. Жить-то надо.
Несомненно, есть искусство для искусства, и именно здесь государство должно
показать себя. Скажу так: Параджанов не может существовать без поддержки
государства.

 

А если говорить о молодежи? Молодым актерам и
режиссерам тоже нелегко делать первые шаги без содействия меценатов или того же
государства.

 

Конечно. Меня особенно
расстраивает ситуация, которая сложилась после введения платных афиш.
Получилась абсурдная ситуация: по городу установили афишные тумбы, каждый
миллиметр которых стоит больших денег. В месяц это где-то 40-100 тыс. драмов.
Откуда у молодых такие деньги?! В этом вопросе государство должно идти им
навстречу, предоставлять бесплатные места для афиш, иначе как они смогут сообщить
миру о своих постановках? Конечно, Интернет сегодня создает новые возможности
для продвижения, но этого явно недостаточно.

 

Кстати, не могу не отметить,
что я очень внимательно слежу за культурной жизнью столицы, и по возможности
хожу на спектакли молодых режиссеров и актеров. Правда, они, как правило, имеют
очень короткую жизнь – 2-3 дня, и на это есть разные причины. Но мне нравится
количество попыток что-то сделать. Это обязательно приведет к какому-то
хорошему результату.

 

А как по-вашему, деятелю культуры надо проявлять
активную гражданскую позицию, говорить свое слово протеста?

 

Кто как хочет. Лично я всегда
был против того, что бы артист участвовал в политике. Потому что если сегодня я
защищаю, допустим, оппозицию, то завтра, когда она станет властью, я уже
становлюсь не королем шутов, а шутом короля. Поэтому актер должен всегда быть в
оппозиции. Другое дело, что как гражданин, я имею свою позицию, которая никого
не касается.

 

Когда Вы думаете о будущем Армении, что вас беспокоит
больше всего?

 

Я боюсь войны. Не дай Бог!
Президент Азербайджана Ильхам Алиев – чокнутый. У него ужасный культ
самовлюбленности. Моя надежда на то, что среди азербайджанцев есть
интеллигентные, умные люди, которые понимают, что война не имеет никакого
смысла.

 

Признаюсь: я болезненно,
истерически боюсь смерти, боюсь старости, которая, кстати, уже на пороге. Я так
люблю жизнь, я такой жизнелюб! Я – сама богема: люблю вкусную еду, люблю все
красивое, и у меня не укладывается в голове, что я закончу в бетоне.

 

Сегодня много споров касательно того, куда должна идти
Армения – в сторону евроинтеграции или Таможенного союза. Вы задумывались над
этим вопросом?

 

Мы, армяне, очень интересные:
мы хотим, чтобы нас любили, нас защищали, но чтобы при этом мы ничего не давали
взамен. В жизни так не бывает. Даже между мужем и женой, родителями и детьми
одностороннего ничего не бывает. Надо решать: или мы с грузинами, или мы с
персами (наконец-то их заветная мечта со времен Вартана Мамиконяна
исполнится!), или мы с турками, или мы с русскими. Как бы там ни было, с кем-то
мы должны быть.

 

В Европу я не верю. Советская
Армения была не благодаря Европе. Зато благодаря Европе Восточная Армения
исчезла. Кто нас защищать будет? Что, португальцы приедут сторожить нашу
границу от турок? Нет. Только русские.

 

Я не политик, я не стратег.
Но я 30 лет жил в Европе, и я прекрасно знаю европейскую психологию. Сегодня
Европа меня очень пугает. Все эти разговоры о гендере, о гомосексуалистах… Я
человек искусства, и могу спокойно воспринимать те или иные вещи, но без того,
чтобы мне доказывали, что это нормально и что так и должно быть. Все это –
промывка мозгов, и от этого я и сбежал из Франции в Армению.

 

Мы – маленькая страна, нас
мало, а половина из этого “мало” – такие националисты, что это уже доходит до
комизма. Чтобы не дойти до нынешнего состояния, мы должны были думать эге когда,
когда были Арменией от моря до моря. Сейчас уже поздно.

 

Сейчас надо проституцией
заниматься, причем надо быть куртизанкой, а не уличной шлюхой. Грубо говоря,
надо дорого продаваться.

 

Вся штука в том, что у нас, кажется, не получается,
как Вы говорите, дорого продаваться.

 

Получится. Мы нужны. Сегодня мы
можем продать наше географическое положение. Геополитическая ситуация в мире
такая, что мы стали важной стратегической точкой, на которую нацелены и
европейцы, и русские.