Понедельник, 18 Января 2016 17:43

 Конфликтная ситуация между Россией и Турцией в очередной раз подтвердила характер стратегических союзнических отношений Москвы с Ереваном и поставила под сомнение союзнические отношения с Баку. Какие выводы, на Ваш взгляд, могут быть сделаны из этого Москвой, и каково вероятное будущее этих отношений?

 

Москва никогда не рассматривала свои отношения с Баку как союзнические. Официально в отношении этого государства речь шла только о стратегическом партнерстве. На самом деле, происходило то укрепление отношений до этого уровня, как наблюдалось в последнее время, то двусторонние отношения ухудшаются до партнерских. В частности, закрытие радиолокационной станции в Габале, российские военнослужащие покинули ее в 2013-м, и масштабные поставки в Азербайджан израильского оружия не только привели к ухудшению двусторонних отношений, но и вынудили Москву рассмотреть вопрос о создании альтернативной организации для азербайджанской диаспоры в РФ. В 2014 г. ситуация принципиально изменилась. Как следствие, в прошлом году азербайджанский боевой расчет принял участие в торжественном праздновании 70-летия победы в Великой отечественной войне, а президент Владимир Путин посетил Баку во время проведения Первых Европейских игр. Зато отношения между Россией и Арменией всегда рассматривались как союзнические. Проявлением этого стало создание совместной системы противовоздушной обороны и охраны государственных границ. И если на территории Азербайджана РФ не имеет даже военного объекта, то в Гюмри развернута полноценная военная база, военный потенциал которой постоянно наращивается. В условиях серьезного обострения российско-турецких отношений ожидаю процесса сближения между Москвой и Ереваном, в первую очередь в военно-политической сфере. Так, на российскую военную базу в Армении прибыло дополнительно не менее восьми военно-транспортных и боевых вертолетов. Рассматривается вопрос о поставках в эту страну оперативно-тактических ракетных комплексов «Искандер» и современных систем ПВО, например, зенитных ракетных комплексов С-300ПМУ-2. Конечно, Москва не будет излишне обострять отношения с Баку. Но даже ее стремление частично заменить в Грузии азербайджанский природный газ говорит о том, что терпение российского руководства не является беспредельным, особенно учитывая искусственное обострение со стороны Азербайджана ситуации в зоне Нагорного Карабаха.    

 

2015-й стал годом застоя в карабахском урегулировании, вместе с тем принеся сторонам конфликта новые жертвы. Позволяет ли неутешительная социально-экономическая ситуация в Армении и главное в Азербайджане надеяться на определенные подвижки в вопросе урегулирования в 2016-м? Или все же данный вопрос, прежде всего, зависит от геополитических факторов?     

 

2015 год был очень тревожным в отношении урегулирования проблемы вокруг Нагорного Карабаха. Так, 25 сентября в зоне вооруженного конфликта азербайджанская сторона использовала не только ствольную артиллерию, но и 107-мм реактивные системы залпового огня турецкого производства, что привело к гибели трех женщин из близлежащего армянского села. Хуже того, в ночь на 9 декабря в зоне конфликта Вооруженные силы Азербайджана впервые с 1994 г. применили танки. Все это говорит о том, что ситуация в зоне Нагорного Карабаха стремительно ухудшается. Остановить этот процесс возможно путем принятия следующих мер. Во-первых, необходимо изменить формат миссии ОБСЕ в зоне вооруженного конфликта. Она должна работать на постоянной основе и иметь технические средства контроля в виде беспилотных летательных аппаратов и оперативного предоставления космических снимков высокого разрешения. Во-вторых, следует создать международный механизм расследования военных инцидентов в зоне конфликта. В-третьих, необходимо начать отвод от линии фронта как тяжелых, так и легких вооружений. В противном случае мы можем получить в Нагорном Карабахе локальный вооруженный конфликт уже в ближайшей перспективе.  

 

Запущенный в декабре прошлого года Китаем с участием Грузии, Азербайджана, Турции Казахстан и ЕС, проект доставки грузов из Азии в Европу в обход России, являющийся частью инфраструктурного проекта “Шелковый путь” продемонстрировал, что, несмотря на все взаимные заверения Москвы и Пекина, “Шелковый путь” и продвигаемый Россией проект евразийской интеграции вряд ли взаимодополняемы. Какими представляются перспективы этих двух проектов Вам, учитывая, что, так или иначе, но “Шелковый путь” проходит по территории постсоветского пространства, которое Москва продолжает считать зоной своих жизненных интересов?   

 

 

В настоящее время Китай приступает к реализации глобального проекта «Один пояс – один путь». Его частным случаем на территории Центральной Азии является проект «Экономический пояс Шелкового пути». В рамках этих проектов создаются различные транспортные коридоры, но это не является главным для китайской экономики. В условиях серьезного снижения мирового экспорта КНР все большее внимание уделяется переносу промышленных производств, в первую очередь экологически грязных, на территорию других государств. Этот процесс уже начался в Казахстане, на очереди Киргизия. Второе по степени важности направление – это долгосрочные инвестиции (на срок не менее 20 лет). Действительно, уже состоялась пилотная проводка китайских контейнеров через Каспийское море в Азербайджан, а далее – Грузию и Турцию. Однако объемы этих поставок не столь велики. И они не могут воспрепятствовать евразийской интеграции. Другое дело – как будет осуществляться на практике сопряжение российского и китайского интеграционных проектов. На этом направлении будут возникать сложности, но с моей личной точки зрения они не будут носить непреодолимого характера. 

 

 

Создается впечатление, что, не сумев надавить на Иран в вопросе ядерной программы, и фактически прекратив политику его изоляции Запад и США, в частности, решили изолировать исламскую республику с востока, посредством Саудовской Аравии и других суннитских стран-партнеров. Имеет ли подобная версия право на жизнь, на Ваш взгляд или же все гораздо сложнее?

 

Полагаю, что со стороны Саудовской Аравии была совершена сознательная провокация. Ее цель состояла в том, чтобы попытаться изолировать Исламскую Республику Иран даже в условиях предстоящего смягчения антииранских финансово-экономических санкций. Сомнительно, что это нужно администрации Обамы, для которой миф о разрешении иранского ядерного кризиса является одним из немногих внешнеполитических достижений. Конечно, внутри американского общества далеко не все поддерживают президента Барака Обаму в вопросе смягчения антииранских санкций. Так, в Конгрессе США подготовлено несколько законопроектов, предполагающих введение против ИРИ новых санкций за якобы допущенные нарушения в сфере ракетной программы, терроризма или нарушения прав человека. Нынешняя американская администрация будет этот процесс затягивать, но у нее уже нет серьезного политического капитала. Президент Барак Обама больше думает о том, как красиво уйти, оставив свой след в истории. В таких условиях становится очевидным, что процесс смягчения антииранских санкций, имеющих отношения к ядерной программе, будет затянут во времени и при нынешней администрации не приобретет устойчивого характера. С другой стороны, США, конечно, заинтересованы во взаимном ослаблении Саудовской Аравии и Ирана как двух региональных лидеров. В этом случае им будет легче управлять Ближним и Средним Востоком. Другое дело, что есть и другие внерегиональные лидеры: Китай, Россия, Индия, которые имеют там свои интересы. Собственную политику в рассматриваемом регионе пытается проводить Турция. 

 

Анкара поспешила приписать авторство последнего теракт на площади Султанхамет в Стамбуле террористической группировке “Исламское государство”. Тем самым Эрдоган рассчитывает отмыться от обвинений в поддержке террористов в Сирии или же Турция действительно лишь временный партнер для руководства ИГ, стратегической целью которой является свержение правительства Эрдогана?

 

Существуют многие основания говорить о тесной связи между турецкой разведкой MIT и радикальной организацией «Исламское государство». В частности, сам факт его создания в июне 2014 г. во многом был обусловлен сотрудничеством трех спецслужб: Саудовской Аравии, Турции и Катара, что позволило радикалам исламистам достаточно легко захватить иракский Мосул. При этом радикалы захватили сотрудников турецкого консульства, которых поразительно быстро и без всякого выкупа отпустили. Сейчас турецкое руководство каждый теракт пытается приписать «Исламскому государству», которое якобы мстит Анкаре за ее участие в антитеррористической коалиции. На самом деле это полное несоответствие действительности. Анкара помогала и будет помогать радикалам-исламистам, так как пытается их руками реализовывать собственные национальные интересы в Сирии и Ираке. Но что с ними делать, когда радикалов сирийская национальная армия постепенно выдавит на турецкую территорию? Только отправить их в Европу в качестве беженцев. Но даже таким способом Анкара не сможет избежать увеличения терактов внутри собственной страны.       

 

Декабрьский визит госсекретаря США в Россию и его встречи с главой МИД Лавровым и президентом Путиным дали некоторым экспертам повод для сдержанного оптимизма и даже надежды на вторую “перезагрузку” в довольно напряженных российско-американских отношениях. Какими представляются близлежащие перспективы отношений между Москвой и Вашингтоном Вам?    

 

В настоящее время российско-американские отношения находятся в высокой степени неопределенности. В Вашингтоне уже поняли, что с Россией нужно договариваться, в частности по Сирии, но нынешняя администрация уже не может принимать серьезных политических решений в стиле второй «перезагрузки». Возможно лишь некоторое снижение противостояния, в том числе по Украине. Это показала, например, недавняя встреча в Калининградской области помощника президента РФ Владислава Суркова и помощника Государственного секретаря США Виктории Нуланд. В связи с этим можно предположить, что в течение всего 2016 г. сохранят действие антироссийские санкции как в отношении Крыма, так и востока Украины. Но при этом несколько снизится антироссийская риторика со стороны Запада. Помимо этого, Вашингтон будет пытаться взаимодействовать с Москвой там, где ему это выгодно, в частности, по Сирии.